ЗАКУЛИСЬЕ И СЦЕНА ЛЖИ. Советские катынские комиссии

«Немецко-фашистские сообщения по этому поводу не оставляют никакого сомнения в трагической судьбе бывших польских военнопленных, находившихся в 1941 году в районах западнее Смоленска на строительных работах и попавших [...] в руки немецко-фашистских палачей летом 1941 года, после отхода советских войск из района Смоленска».

 

 

13 апреля 1943 года «Радио Берлин» сообщило об обнаружении под Смоленском останков польских офицеров. В ответ 15 апреля 1943 года «Радио Москва» передало сообщение Совинформбюро, в котором немцы обвинялись в провокации против СССР. Так родилась советская ложь о немецкой причастности к убийствам в Катыни, которая поддерживалась СССР влпоть до 13 апреля 1990 года.

Решение о том, какова будет реакция СССР на сообщения немцев об обнаружении массовых захоронений, вероятно, было принято во время нервного совещания в Кремле, на котором присутствовали Иосиф Сталин и Лаврентий Берия. 25 апреля СССР, под предлогом польского участия в немецкой провокации, разорвал отношения с польским правительством в изгнании. В последующие месяцы советские власти уже в открытую приступили к подготовке установления в Польше коммунистического режима. В то же время они все больше искажали события, что должно было в глазах всего мира утвердить «легенду» о совершении немцами преступления в отношении офицеров Войска Польского.

Для фальсификации «доказательств», подтверждающих немецкую вину, советские власти использовали возвращение себе 13 сентября 1943 года контроля над Катынским лесом. Уже 22 сентября, когда Красная Армия находилась в 30–35 километрах от Катыни, начальник Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) Георгий Александров направил секретарю ЦК Андрею Щербакову докладную записку о необходимости принять подготовительные меры для разоблачения немецкой провокации и предложении учредить комиссию. В состав комиссии должны были войти представители действующей с 2 ноября 1942 года Чрезвычайной Государственной Комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников и причиненного ими ущерба гражданам, колхозам, общественным организациям, государственным предприятиям и учреждениям СССР (далее — Чрезвычайная Государственная Комиссия), а также представители следственных органов, т. е. НКВД, и выделенный из его структур в 1941 году Народный Комиссариат Государственной Безопасности (НКГБ).

Предложение Александрова было одобрено партийно-государственным руководством СССР, правда, с одной важной поправкой: на первом этапе работы ограничивались деятельностью НКВД/НКГБ, которая хранилась в тайне от общественного мнения, отложив включение других учреждений на более поздний срок. Николай Бурденко, главный хирург Красной Армии и член Чрезвычайной Государственной Комиссии, который 27 сентября 1943 года, всего через два дня после отбития у немцев Смоленска, обратился к Народному Комиссару Иностранных Дел и члену Политбюро ВКП(б) Вячеславу Молотову с просьбой разрешить немедленно начать работы в Катыни, и получил согласие наркома много недель спустя.

 

КОМИССИЯ МЕРКУЛОВА И КРУГЛОВА

 

В конце сентября — начале октября 1943 года из Москвы в Катынь прибыли сотрудники НКГБ, НКВД и члены управления НКВД по Смоленску, иными словами те, кто был осведомлен о Катынском преступлении больше, чем кто-либо другой. Операционной деятельностью руководил начальник Управления контрразведки НКГБ генерал Леонид Райхман, назначенный еще в 1941 году ответственным за дезинформацию поляков о пропавших офицерах, который, в частности, контактировал с генералом Владиславом Андерсом и ротмистром Юзефом Чапским.

Руководство всеми работами в Смоленске и Катыни осуществлялось в Москве, а на месте их контролем занимались заместитель начальника НКВД Сергей Круглов и начальник НКГБ Всеволод Меркулов. Меркулов входил в состав «тройки» сотрудников НКВД, которых 5 марта 1940 года Политбюро ВКП(б) назначило ответственными за выполнение  «катынской операции».

С октября 1943 года по январь 1944 года сотрудники НКВД и НКГБ прилагали все усилия для того, чтобы фальсифицировать судьбу польских военнопленных. Наибольшее значение для мистификации имела соответствующая подготовка «ям смерти» и останков таким образом, чтобы в будущем при эксгумации была доказана причастность нацистов. Для этого были ими были сфабрикованы различные бумаги, датированные второй половиной 1940 года и первой половиной 1941 года, подтверждающие, что военнопленные на тот момент были живы. Их бросали в ямы и клали рядом с останками так, чтобы потом их можно было «обнаружить».

Заданием команды НКВД/НКГБ была также «обработка» людей с целью получения письменных показаний и подготовки свидетелей, которые бы подтвердили, что преступление было совершено немцами. Их запугивали и шантажировали, угрожая привлечением к ответственности за коллаборационизм. Для этого спецслужбы использовали результаты расследования военной контрразведки Красной Армии «Смерш», проведенного в 1943 году в районе Катыни, по обвинению советских граждан в сотрудничестве с немцами.

Следователи сосредотачивались в основном на тех, кто за несколько месяцев до этого свидетельствовал против советской власти, и заставляли их менять показания. Также проводилась подготовка по отбору людей, которые в будущем будут выступать «вживую». В пример можно привести историю Парфена Киселева, русского крестьянина из окрестностей Катыни, который не только отказался от своих показаний, данных весной 1943 года, но и принял участие в съемках советского пропагандистского фильма о Катыни, став тем самым ключевым «переманенным» свидетелем советской стороны. Похожую роль сыграл астроном Борис Базилевский, заместитель бургомистра Смоленска.

Итоги работы группы Меркулова/Круглова содержались в «Справка о результатах предварительного расследования так называемого "катынского дела"», подписанной ими обоими. В заключении «Справки» Меркулов и Круглов пришли к выводу, что польские военнопленные находились к западу от Смоленска на дорожно-строительных работах с весны 1940 года по июнь 1941 года, то есть до начала советско-германской войны, после чего попали в плен к немцам и были расстреляны ими в конце августа и в сентябре — осенью 1941 года. Совершено это было каким-то немецким учреждением. […] Возглавлял это учреждение обер-лейтенант Арнес, его ближайшими соратниками и сообщниками этого кровавого преступления были: обер-лейтенант Рекст и лейтенант Хотт. Затем, по приказу из Берлина, в апреле 1943 года немцы приготовили антисоветскую провокацию. Так советская мистификация приобрела конкретную форму и обросла множеством подробностей.

Отчет Меркулова и Круглова, который должен был быть составлен не позднее 12 января 1944 г., логично вписался в хронологию «катынской лжи». Информация и материалы, собранные советским аппаратом безопасности, должны были послужить ориентиром для официальной катынской комиссии, вошедшей в историю как комиссия Бурденко.

 

КОМИССИЯ БУРДЕНКО ПОЯВЛЯЕТСЯ НА СЦЕНЕ

 

12 января 1944 года на московском заседании Чрезвычайной Государственной Комиссии, спустя более трех месяцев после первой инициативы Николая Бурденко, была создана Специальная Комиссия по установлению и расследованию обстоятельств расстрела немецко-фашистскими захватчиками в Катынском лесу военнопленных польских офицеров (далее — Специальная Комиссия), и был определен ее состав. Постановление подписал председатель Чрезвычайной Государственной Комиссии Николай Шверник, который также являлся заместителем члена Политбюро ЦК ВКП(б). 13 января 1944 года постановление было утверждено Политбюро, что в СССР означало придание ему статуса неоспоримого государственного решения.

В состав Специальной Комиссии входили: врач и член Академии наук СССР Николай Бурденко (председатель), писатель Алексей Толстой, православный митрополит Киевский и Галицкий Николай, председатель Всеславянского Комитета Александр Гундоров, председатель Исполкома Союза обществ Красного Креста и Красного Полумесяца Сергей Колесников, Народный Комиссар
просвещения РСФСР Владимир Потемкин, начальник Главного военно-санитарного управления Красной Армии генерал-полковник Ефим Смирнов, председатель Смоленского
облисполкома Родион Мельников.

Комиссия Бурденко работала всего десять дней. За это время ими было проведено шесть заседаний. Ход первого заседания, созванного в Москве 13 января 1944 года, не оставлял каких-либо сомнений в том, в каком направлении будет развиваться деятельность Специальной Комиссии. В заседании принял участие Сергей Круглов, ответственный за соавторство мистификации спецслужб, который представил результаты работы своей комиссии по катынскому делу. Члены Специальной Комиссии приняли их без малейшей дискуссии.

Дальнейшая работа комиссии Бурденко способствовала поддержанию и детальному развитию версии об ответственности Германии за преступление против поляков. Комиссия не расследовала, кто совершил преступление в Катыни, а — на что прямо указывало ее название — устанавливала обстоятельств расстрела немецко-фашистскими захватчиками в Катынском лесу военнопленных польских офицеров. На практике это сводилось к обработке «доказательств», собранных комиссией Меркулова/Круглова.

На прошедшем 18 января 1944 года заседании в Смоленске было принято решение о выезде членов комиссии на место раскопок в Катынском лесу. В последующие дни они проводили — при участии судебно-медицинских экспертов Виктора Прозоровского и Виктора Семеновского — осмотр извлеченных останков и опрашивали свидетелей (которых якобы было свыше 100). 20 января 1944 года Бурденко заявил: Мы завершили допрос свидетелей. [...] Наша плановая работа близится к концу. Нам следует поторопиться со съемками. Необходимо выбрать материал, подготовить его. Означало это завершение «следственного» этапа.

Проведение комплексного расследования и реконструкция хода преступления за столь короткое время были просто невозможны. Сотрудники НКВД/НКГБ, проводившие так называемое «предварительное следствие», заранее навязали комиссии свою версию событий. Однако вторичная по отношению к команде Меркулова/Круглова деятельность Специальной Комиссии имела смысл в логике построения «катынской лжи». Заданием Специальной Комиссии состояло не в том, чтобы придумать ложную версию событий, поскольку та уже была готова, а в том, чтобы подготовить материалы для нужд пропаганды, подкрепленные более высоким авторитетом, чем энкавэдэшники. Кульминацией работы комиссии стала подготовка сообщения и экспертизы.

22 января 1944 года в Смоленске комиссия Бурденко представила результаты своего «расследования» на пресс-конференции, предназначенной в основном для иностранных корреспондентов. Конференцию вели Потемкин и Толстой при участии митрополита Николая и председателя Бурденко. Сперва они делали продолжительные заявления, утверждая, что это немцы зимой 1941 года расстреляли польских военнопленных в «Козьих Горах» близ Катыни, затем были представлены показания свидетелей, подготовленных чекистами: Базилевского, женщин, работавших на даче НКВД в Катынскому лесу, Парфена Киселева, а также отца Александра Оглобина, православного священника из села Курпино, расположенного на территории Катынского леса. В конце журналистам была показана выставка предметов, извлеченных из могил. Через иностранных корреспондентов, работающих в СССР, советская версия дошла до мирового общественного мнения.

23 января 1944 года комиссия Бурденко провела в Смоленске шестое, последнее заседание. Председатель заявил, что были выслушаны все интересующую комиссию свидетели, что материал судебно-медицинской экспертизы собран и нуждается только в редактировании. Так закончилась работа комиссии в Смоленске.

 

СООБЩЕНИЕ СПЕЦИАЛЬНОЙ КОМИССИИ — ФУНДАМЕНТ «КАТЫНСКОЙ ЛЖИ»

 

Содержание сообщения, подводящего итоги работы Специальной Комиссией, не обсуждалось ей в полном составе. Сообщение появилось при активном участии сотрудников НКВД/НКГБ, а основывалось оно, в частности, на «Судебно-медицинской экспертизе катынских могил». Часть содержащихся там выводов не имела ничего общего с судебной медициной, как, например, суждение о том, что истребление польских военнопленных в Катынском лесу было осуществлено вышеупомянутыми лицами в соответствии с директивой из Берлина. Сами же судебно-медицинские выводы были подобраны и интерпретированы так, чтобы они сходились с версией немецкой ответственности за совершенное преступление. «Сообщение» было официально подписано членами комиссии 24 января 1944 года в Москве, а 26 января его опубликовала «Правда» — главный печатный орган ВКП(б).

Из «Общих выводов» Специальной Комиссии вытекало следующее:

Данными судебно-медицинской экспертизы с несомненностью устанавливается:

а) время расстрела — осень 1941 г.;

б) применение немецкими палачами при расстреле польских военнопленных того же способа пистолетного выстрела в затылок, который применялся ими при массовых убийствах
советских граждан в других городах, в частности, в Орле, Воронеже, Краснодаре и в том же Смоленске.

Выводы из свидетельских показаний и судебно-медицинской экспертизы о расстреле немцами военнопленных поляков осенью 1941 г. полностью подтверждаются вещественными 
доказательствами
и документами, извлеченными 
из катынских могил;

Расстреливая польских военнопленных
в Катынском лесу, немецко-фашистские захватчики последовательно
осуществляли свою политику физического уничтожения славянских народов.

Документ от 24 января 1944 года стал наиболее важным элементом «катынской лжи». В ней представлена полная советская версия событий, связанных с убийством польских офицеров в Катыни, которая использовалась в пропаганде Советского Союза, Польской Народной Республики и других стран восточного блока и коммунистических партий с 1940-х до конца 1980-х годов.

Результаты работы комиссии Бурденко во всех существенных элементах повторяли выводы предварительного следствия НКВД/НКГБ. «Сообщение» представляет собой вариант «Справки» Меркулова и Круглова, пополненный результатами судебно-медицинской экспертизы и надлежащим образом отредактированный. Специальная Комиссия не выяснила обстоятельств преступления, зато изложила историю по сценарию чекистов и с привлечением актеров и подготовленных ей реквизитов. Таким образом, наиболее значимую роль в создании фальшивки сыграла группа сотрудников советских спецслужб, а комиссия Бурденко была лишь ее последним звеном. Важность Специальной Комиссии заключалось в той пропагандистской роли, которая ей была отведена в самом начале. Но об этом нам стало известно лишь после распада Советского Союза, когда появился доступ к ранее секретным документам.

 

Витольд Василевски, специалист в области новой и новейшей истории, работает в Бюро народного просвещения Института национальной памяти, занимается, в частности, Катынским преступлением и «катынской ложью»